«Белорусская Мурашка»: женщина, которая дала белорусам школу на родном языке

«Салiдарнасць» рассказывает про Веру Масловскую — поэтессу, общественного деятеля и педагога-просветителя.

Внучка беглого крепостного и активистка-забастовщица

«Непокорная Вера» — так в своем очерке назвал Веру Масловскую историк Юрий Туронок, а СМИ пафосно окрестили ее «валькирией БНР». У этой женщины много имен и прозвищ, но неизменно одно — все, что она делала, было ради служения Беларуси.

Вера Масловская (в девичестве Матейчук, после второго брака — Корчевская) выступала под литературными псевдонимами «Мурашка», «Вера Мурашка», «Белорусская Мурашка».

История ее семьи довольно необычна и, пожалуй, многое объясняет в непокорном характере этой женщины. Дед Веры по матери в молодости сбежал от помещика-крепостника и поселился в Супрасли под фальшивой фамилией Николай Вишневский. Только перед смертью (а умер он в начале XX века в возрасте 96 лет) беглый крепостной признался семье, что вовсе не тот, за кого выдавал себя всю жизнь, и его настоящее имя Михаил Домановский.

Отец Веры, Игнатий Матейчук, был родом из деревни Огороднички Дайлидской гмины. Там Вера и провела большую часть своей жизни. Она родилась 24 марта 1896 года. В семье, помимо Веры, было еще 9 детей.

Четырех десятин (43,7 кв. м) земли, которыми владели Матейчуки, было явно недостаточно. Чтобы прокормить всех, и отцу постоянно приходилось искать дополнительный заработок далеко от дома.

Однако Игнатий Матейчук смог-таки дать дочери приличное образование. Еще во время обучения Веры в супраслевской школе для девочек, стало понятно, что она очень способная. Учителя советовали Вере учиться дальше. Но чтобы продолжать учебу, семье нужно было продать корову. На такую жертву любящая дочь пойти не могла и вместо школьной парты отправилась «лапать нитки» на фабрике пана Цитрона.

Условия работы были не самые лучшие. Среди работниц росло негодование, которое вылилось в забастовку. Вера не только приняла в ней участие, но и возглавила. Увы, отстоять свои права не удалось. Нашлись штрейкбрехеры, забастовка провалилась, и Цитрон выгнал Веру с работы.

Пришлось искать новый заработок. Так она оказалась горничной в семье у Иоганна Марушевского — немца, управляющего собственностью супраслевского фабриканта Бухгольца. Платили мало. Но зато Вере удалось поступить заочно в Свислочскую учительскую семинарию.

Днем работала, а по ночам училась. Когда же наступало время экзаменационной сессии, отец запрягал коня и вез дочь в Свислочь. Дорога занимала два дня, но была ненапрасной: Вера всегда успешно сдавала экзамены.

В 1914 году у нее на руках был столь желанный диплом учительницы. Но… Первая мировая война заставила отложить планы на работу в школе.

Белорусская учительница Белосточчины

После отступления российских войск в конце 1915 года немецкие оккупационные власти объявили новые правила деятельности школ на захваченных землях Российской империи. В частности, они постановили, что отныне школьные занятия должны быть на родном языке местного населения. Так появилась возможность организации белорусских школ.

Осенью 1917 года молодая учительница уже организовывала свою школу в деревне Грабовец Орлянской гмины, которой руководила два года и имела очень большое уважение среди учеников и местных жителей.

Важным событием в судьбе Веры стало ее участие в учительских курсах в августе 1919 года в Вильне. Курсы были не только местом повышения педагогической квалификации, но и своеобразной кузницей общественно-политических деятелей.

Руководил ими один из создателей Белорусского научного общества в Вильне, член Виленской белорусской рады Ян Станкевич. Историю Беларуси там преподавал Вацлав Ластовский — известный политик, председатель эмигрантского правительства БНР в Ковно и секретарь Белорусской Академии наук в Минске. Тут же делал свои первые шаги в области белорусской литературы Максим Горецкий.

Именно этим курсам Вера обязана своей политической закалкой. Тогда же она вступила в Белорусскую партию социалистов-революционеров, которая выступала против польского режима, пропагандируя белорусскую национальную идею.

Некоторое время после окончания виленского курса Вера Масловская работала школьным инструктором в Борисовском и Дисненском уездах Минской губернии. В Минске она познакомилась со многими тогдашними белорусскими деятелями. А вскоре и сама основала Центральный союз белорусских женщин.

Попробовала Вера Масловская себя и в качестве литератора. В 1920 году в минской газете «Беларусь» было опубликовано ее первое стихотворение «Ідзі!», написанное под влиянием подруги и учителя Полуты Бодуновой.

Но не только политическая активность интересовала молодую учительницу. 12 февраля 1920 года она вышла замуж за Владислава Масловского — белоруса с Виленщины, капитана Войска Польского.

Увы, семейное счастье было недолгим: через несколько месяцев её муж погиб на польско-советском фронте.

Недолго просуществовала и женская организация Масловской. Она была закрыта большевиками, когда те вошли в Минск летом 1920 года.

Руководитель повстанческой организации

В конце 1920-го Вера Масловская вернулась в родные Огороднички. Но не просто так. Она имела задание от эмигрантского правительства БНР во главе с Вацлавом Ластовским, находившегося в Ковно, создать на территории Белостокского, Вельского и Сокольского поветов подпольную повстанческую организацию.

В жизни Веры начался новый, абсолютно неведомый ранее период. Конспиративные квартиры, подпольные встречи, вербовки…

Местом для конспиративных встреч был литовский пограничный городок Мерач, где находился штаб белорусских партизан-националистов. Туда время от времени выезжали Вера или курьер — ее сестра Женя Матейчук.

К концу 1921 года повстанческая организация уже имела свои ячейки во всех поветах Белосточчины и Гродненщины, а в районе Беловежской пущи — партизанский отряд под командованием уроженца деревни Грабовец Германа Шиманюка («Скомороха»).

В сентябре 1921 года, в связи с заключением в марте Рижского мира и разделом Беларуси между Польшей и СССР, в Праге по инициативе Ластовского состоялось Всебелорусское национально-политическое совещание. Участвовала в совещании и Вера Масловская — как делегат от Белосточчины и Гродненщины.

В Праге Вера прославилась тем, что предложила резолюцию о необходимости борьбы за объединение всех белорусских земель.

Пражское совещание вызвало значительный резонанс в Польше. Над Верой начали сгущаться тучи, а поле ее деятельности быстро сужаться. В декабре 1921 году в подпольную организацию был заслан провокатор.

А в марте 1923 года 43 подпольщика во главе с Масловской оказались в белостокской тюрьме.

«Процесс 45-ти»

Восемь дней, с 14 до 22 мая 1923 года в Белостокском окружном суде проходил процесс, вошедший к историю как «Процесс 45-ти». Центральной его фигурой была 27-летняя Вера Масловская, обвиняемая в создании и руководстве подпольной организацией.

Историк Юрий Туронок приводит несколько выдержек из отчета корреспондента с того процесса:

«Масловская говорит по-белорусски. Признает, что принимала самое активное участие в организации, чтобы соединить в одно целое все части разделенной Беларуси, однако виновной себя не считает. Это не преступление, а обязанность каждого патриота перед его Отечеством, будь то белорус, поляк или кто-то другой...

Масловская подробно и горячо, с убеждающей правдивостью, говорит о том процессе, который привел ее — скромную работницу на ниве просвещения родного народа — на путь революционной борьбы. На молодую Польскую республику белорусский народ возлагал такие надежды, с такой готовностью и радостью верила белорусская интеллигенция посулам первых вождей Польши после ее воскрешения! Но все эти ожидания были обмануты, от этой веры не осталось почти ничего...»

О своей деятельности Масловская говорит:

«...Действительно я была главным и единственным организатором движения. Работа наша чисто идейная, никакого шпионства в пользу Литвы организация не вела, никаких складов оружия у нас не было... Не отрицаю, что в дальнейшем оружие могло бы понадобиться, но мы все еще верили, что Польша нас поймет, что не станет уничтожать нас как национальность, что не надо будет браться за оружие».

Прокурор оценил деятельность этой молодой женщины как огромное преступление и настойчиво требовал для нее пожизненной каторги. В своем обвинении он даже заявил, что Масловская в банде «принимала участие в пьянстве и оргиях». По словам свидетелей процесса, «когда прокурор требовал наказания для Масловской в виде пожизненной тюрьмы с суровым режимом, подсудимая засмеялась ему в глаза».

Вот что пишет известный белорусский деятель Ромуальд Земкевич, который участвовал в процессе в качестве свидетеля:

«Вера Масловская вела себя исключительно хорошо и с достоинством. На вопросы всегда отвечала на отличном, чистом, даже изысканном белорусском языке. Всегда улыбчивая, спокойная, беззаботная, без тени искусственности, она приобрела симпатии и доброжелательность не только публики, но и судей».

Но Белостокский суд не мог выступить против курса государственной политики. В результате, за покушение на территориальную целостность государства суд приговорил Веру Масловскую к 6 годам тюремного заключения.

Жена политзаключенного

Наказание Масловская отбывала по большей части в белостокской тюрьме. Неведомыми путями, через тюремные двери посылала она на свободу свои письма и стихотворения, которые публиковались в русской газете «Рассвет», издаваемой в США.

Находясь в тюрьме, с помощью «грипсов» (тайных писем) Вера Масловская заочно познакомилась с Владимиром Корчевским из деревни Пухлы, тоже учителем и политическим узником. Это знакомство переросло в любовь. 6 июня 1927 года оба вышли на свободу, а 21 ноября того же года обвенчались.

Как бывшие политзаключенные работать в школе ни Вера, ни Владимир не могли. Сначала Корчевский устроился на скипидарный завод в Гайновке, а после стал церковным псаломщиком в Кодани над Бугом. Вера же занялась организацией художественной самодеятельности в Ольпени, где даже ставила «Павлинку», роль которой сыграла сама.

К учительской работе Вера с мужем вернулись только при советской власти. В Огородничках в 1940 году они создали белорусскую неполную среднюю школу, где работали даже во время оккупации. Когда же немцы запретили обучение, супруги учили детей тайно.

В Огородничках Вера работала и после войны, преподавая в классах с белорусским языком обучения — вплоть до 1946 года. Террористическая угроза со стороны польских подпольщиков заставила Веру уехать в Силезию, где она прожила пять лет.

А в середине 1951 года Масловская вернулась в Супрасль. И сразу же развернула активную деятельность: заведовала городской библиотекой, работала в Лиге женщин, была избрана депутатом в белостокскую Уездную народную раду.

Вера умерла 23 января 1981 года в Супрасли, ее похоронили на местном кладбище.

Только в последние годы жизни она решилась представить подборку своих стихов, которые опубликовала белостокская «Ніва» (1978). С этого времени началось «открытие» Веры и ее невероятного жизненного пути, цель которого всегда было служение родной Беларуси.