«В командной экономике все так работает: сколько сказали, столько и напишут, голосов ли, или миллионов тонн зерна»

В Беларуси завершается уборка зерновых. И опять не в пользу аграриев. По данным Минсельхозпрода РБ, на 27 августа собрано 6,7 миллиона тонн зерновых и зернобобовых культур, чуть менее 1,1 миллиона тонн рапса — в общей сложности 7,8 тонн.

При этом зерно осталось всего на 2% неубранных площадей, рапс — менее чем на 5%, так что цифры урожая если и подрастут, то незначительно. И хотя показатели лучше, чем в провальном (и худшем за последние десять лет) 2023-м, до расчетных 10 миллионов тонн, которых требуют власти, очевидно далеко.

А ведь еще месяц назад на селекторном совещании Александр Лукашенко заявлял, что «так, как в этом году, сельское хозяйство мы никогда не поддерживали, можно сказать, в истории вообще», а посему «урожай в поле небывалый». Нуте-с, и где же он? Где минимальные 10 («а стремиться надо к тому, чтобы иметь 11») миллионов тонн колосовых, плюс, бог с ним, ловко приписанного беларусскими чиновниками к зерну, рапса?

При этом в соседней Литве, схожей с нашей страной по климату, нынче собрали 6,2 миллиона тонн зерна, — и рапс искусственно приплюсовывать не понадобилось. А пахотных земель у Литвы, на минутку, вдвое меньше, чем в Беларуси (по данным на 2022 год — 2,3 миллиона гектар против беларусских 5,7 миллионов).

Почему так получается — точнее, не получается, — и беларусские аграрии год за годом проигрывают «битву за урожай», Филин обсудил с предпринимателем, бывшим сотрудником Столбцовского райисполкома Николаем Лысенковым.

— Что не складывается в Беларуси с сельским хозяйством: власти ли доводят нереалистичные планы, или климат подводит, на результаты жатвы влияет качество семян или человеческий фактор?

— У нас, можно сказать, уже 80 лет как не складывается с сельским хозяйством — когда образовались колхозы в Беларуси. Они никуда не ушли и с распадом Советского Союза, остались на месте. И при режиме Лукашенко сохранились, просто вывески меняли: ОАО, СПК и так далее, но по сути оставались теми же самыми колхозами.

А в колхозе, как мы с вами не раз говорили, никогда не будет такой отдачи, как у частника, у хозяина земли.

Более того, подчеркивает Николай Лысенков: даже те цифры в 6,7 миллиона тонн зерна, что приводит сейчас беларусское министерство, очень завышены.

— Потому что, во-первых, в Европе, в том числе в соседних с нами странах, в Литве и Польше, зерно считается сухое — когда оно уже намолочено и непосредственно в амбаре лежит. А у нас считают зерно, которое в комбайн поступило. Но пока оно дойдет до амбара, может быть и очень большой процент засоренности, и усушка до 10-15% может произойти.

Во-вторых, у нас искусственно завышают цифры урожая, добавляя к зерновым рапс — чтобы чиновники поменьше получили нагоняй от Лукашенко. Ведь при нынешнем колхозном строе, при текущем финансировании сельского хозяйства 10 миллионов тонн, которые «доводят» сверху — это просто фантазии.

У нас никогда при этой вертикали не будет такой эффективности, как у западных или даже северных соседей. Не говоря уже о южных. С Украиной и близко Беларусь не сравнить — все же и погодные условия другие, и земли.

Было бы логично сравнивать с Польшей, даже скорее с Литвой, где климат точно не лучше нашего и земля не лучше — однако урожайность в разы больше. И это при том, что Литва в три раза меньше по населению, по сельхозплощадям. Потому что там хозяева земли сами решают, когда ему посеять, когда и куда убрать каждую культуру.

В Беларуси же, добавляет Николай Лысенков, много кукурузы молотится не потому, что нам очень нужно это зерно — «его было бы намного эффективнее убрать в силос, вместе с зеленой массой, и потом скормить скоту: и затрат меньше, и отдача больше». Но для красивых или хотя бы удовлетворительных цифр в отчетах эту кукурузу молотят — глядишь, вот и есть плюс миллион тонн «зерна».

Неэффективность системы, по мнению эксперта, — проблема комплексная. Во многом она объясняется объемами финансирования сельского хозяйства, — средств хватает на то, чтобы работать, но о развитии, по крайней мере, в последние десять лет речи не идет.

— Внешние инвестиции не приходят, а внутренние тоже особо не хотят идти, потому что это неэффективно. Те средства, которые приходят — из-под палки, когда то или иное предприятие заставляют вкладываться в сельское хозяйство.

Так в свое время, говорит предприниматель, вложились в строительство зернообрабатывающих комплексов, хранилищ — с расчетом на мифические 10 тонн урожая зерна, которых все нет и нет. Соответственно, мощности этих комплексов много лет недозагружены, а деньги в буквальном смысле закопаны в землю.

Но самое главное — ничего не изменится в лучшую сторону, пока мы не отдадим землю в управление частных рук, а не вертикали власти. Чтобы, условно, когда в Кобрине сеять или убирать, не решал в Минске один человек, который 40 лет назад сельхозакадемию закончил, — центр принятие решений должен находиться в каждой деревне, непосредственно на поле.

Он замечает: в европейских странах руководители государств не то что не «рулят» посевной и уборочной кампаниями, а вряд ли знают, когда эти мероприятия начинаются и заканчиваются. И сложно представить себе, к примеру, министра сельского хозяйства Польши Чеслава Секерского, который инспектирует поля и «ищет зерно» после посева. На урожайности это никак не отражается.

— Беларусские власти вряд ли признают, что проблема — в неэффективности их системы управления. На что, скорее всего, будут кивать чиновники при «разборе полетов»?

— Практика оправданий и манипуляций с цифрами отработана годами: взять урожайность «сырого» зерна, а не со склада, приплюсовать рапс, хотя это скорее родственник капусты, чем пшеницы — но ведь убирается теми же комбайнами и дорабатывается на тех же зерносушильных комплексах, что и зерновые. То есть, «натянуть» хоть как-то цифры урожая.

Хотя в официальных цифрах есть большие сомнения. Белстат ничем не отличается от Центризбиркома, это одного поля ягоды. В командной экономике все так работает: сколько сказали, столько и напишут, голосов ли, или миллионов тонн зерна. А если их нет, будут думать, где найти и как приписать.

По большому счету, у нас сейчас примерно такая ситуация в сельском хозяйстве, как была в Германии в 1989 году, и я имею в виду не ФРГ, а ГДР. Мы на этом уровне топчемся, в то время как немцы, поляки, литовцы ушли далеко вперед — так что, если со стороны смотреть, мы потихоньку катимся вниз, а не развиваемся.