Шрайбман: «Получается, аудит до конца не провели, но Азарова сняли. Для меня такой подход к процедурам удивителен»

В Варшаве 6 августа прошла конференция «Новая Беларусь 2023». Ее организаторами выступили Офис Светланы Тихановской, Координационный совет и Объединенный переходный кабинет. Какие итоги можно подвести по прошествии конференции, «Салідарнасць» спросила у политического аналитика Артема Шрайбмана.

— В первую очередь можно отметить, что конференция прошла без таких скандалов, как в прошлом году. Видно некоторое успокоение в демократических силах, несмотря на то, что был большой конфликт в BYPOL перед конференцией.

В целом, кажется, демсилы научились по крайней мере выглядеть так, что у них получается гасить конфликты, не доводя их до какой-то войны всех против всех, — говорит эксперт в экспресс-комментарии «Салідарнасці».

Что касается сущности, то в воздухе ощущался какой-то концептуальный кризис: нет каких-то принципиально новых идей о том, как добиваться своих целей.

Есть довольно трезвое осознание, что борьба может быть очень долгой, об этом говорили многие участники. Но не было предложено ничего принципиально нового по разрешению главной проблемы — наличия беларусского режима.

Было много разговоров о будущем Беларуси после, о паспорте, то есть, по сути, о проблеме диаспоры, но основной мандат, с которым Тихановская избиралась и этот кабинет создавался, — тут по инерции продолжаются какие-то действия вроде санкционного давления и попыток это лоббировать, но в основном видно, что новых идей нет. Но это и неудивительно. Просто в этот раз это было довольно открыто в отличие от прошлого, когда делали вид, что, создав кабинет, демсилы как-то качественно приблизились к решению проблемы Лукашенко.

— Что в работе демсил можно трактовать как успешное, а что, наоборот?

— Мне сложно давать тут какие-то оценки, потому что нужно сверять не с какими-то нашими хотелками, мечтами и пожеланиями, а с тем, что они могли и не могли реально сделать. И в этом смысле я не уверен, что они могли сделать что-то большее, чем то, с чем они пришли к этой конференции.

С точки зрения внутренних процессов, интересным экспериментом были слушания (ОПК перед Координационным советом — С.), которые, по сути, как и весь КС, были как тренировка, симуляция, учения перед настоящей политикой. Мол, когда-нибудь у нас будет парламентаризм, а сегодня мы в него поиграемся. В целом в этом упражнении нет ничего вредного и это можно считать, наверное, успехом — появление новой формы тренировки актива.

Довольно странной, на мой взгляд, все-таки вышла ситуация с Азаровым (Александра Азарова отстранили от должности представителя ОПК по восстановлению правопорядка — С.). Координационный совет проголосовал, это решение приняли. Но для меня повис в воздухе вопрос аудита в BYPOL, который они инициировали.

То есть, с одной стороны, аудит должен был стать тем инструментом, который решил бы кризис доверия к Азарову в ту или иную сторону, потом оказалось, что аудит можно до конца и не проводить.

Получается, аудит до конца не провели, но Азарова сняли. Для меня такой подход к процедурам был удивителен: если вы назначаете аудит, то хоть дождитесь его результата, прежде чем принимать кадровые решения.

Плюс совершенно непонятно, чем будет заниматься новый человек на посту Азарова в кабинете, если план «Перамога» уходит Азарову, а все расследования берет на себя Belpol.

Чем конкретно может заниматься новый представитель по восстановлению правопорядка и законности? По сути, это просто писать концепции законов будущей Беларуси, для этого, на мой взгляд, целый министр не нужен. Поэтому здесь снова очень явный концептуальный кризис этой должности.

К неудачам ОПК эксперт относит то, что кабинет недоформирован, в нем нет главы аппарата и нет денег, а также то, что это все еще не единый организм.

— Кабинет за год не стал органом в полном смысле этого слова. И Латушко об этом говорил, что самый острый кризис — это кадровый, не хватает людей. И это тоже свидетельство падающей веры в то, что эти структуры являются путем к решению беларусской проблемы.

— Демсилы сейчас скорее объединены или разъединены? Мы видим, например, разные стратегии, которые бы могли повлиять на перемены в Беларуси. Как это влияет на ситуацию?

— Мы видим довольно явное разделение по взглядам. Есть структуры мейнстримные — ОПК, КС, Офис Светланы Тихановской. А есть более боевые, непримиримые формирования — ПКК, «Киберпартизаны», «Супраціў», и несмотря на то, что прозвучали слова про признание Тихановской международным представителем, тем не менее, видно, что сохраняется очень четкое различие в оценках, в том, как надо действовать, в реалистичности силового сценария, в необходимости вообще в принципе этих варшавско-вильнюсских структур.

И то, что пройдет новая конференция полка Калиновского — это тоже еще одна заявка на отстраивание параллельного центра силы, где ПКК играл бы если не лидирующую, то хотя бы значимую, определяющую роль национально-освободительного движения, как они сказали.

Я в этом смысле не вижу какого-то колоссально нового раскола, который бы произошел на этой конференции, — этого, конечно, не было. Наоборот, сам приезд ПКК — это некий шаг к более конструктивному разговору. Но, понятное дело, что различаются взгляды на жизнь, на политику, на то, что сейчас должно быть приоритетом.

И я не уверен, что нынешняя конференция или будущая конференция ПКК как-то эти позиции сблизит, потому что люди все-таки исходят из тотально разного опыта.

Дипломатическая работа из Вильнюса или Варшавы и полевая работа на фронтах — это настолько разные опыты, что представить, чтобы люди нашли в себе силы для непонятных целей объединиться — такого я не предвижу.

Поэтому на ситуацию в Беларуси, мне кажется, это все не влияет никак. Все эти телодвижения и стратегии, честно говоря, тоже сейчас выглядят довольно отдаленными от Беларуси. Ни у одной, ни у другой стороны не хватает ресурсов, чтобы реализовать свою стратегию.

Стратегия международного давления упирается в то, что Лукашенко поддерживается Россией и какие бы жесткие санкции ни ввели, он все равно будет поддерживаться Россией.

С другой стороны, стратегия военной деоккупации Беларуси упирается в то, что нет военных ресурсов и воли украинского руководства этим заниматься, что тоже делает эту стратегию довольно иллюзорной, на мой взгляд, — заключает Артем Шрайбман.