Шрайбман: «Логика электоральной кампании не может продолжаться за ее пределами»

– Если мы говорим о демократических политиках, то они после 2020 года вышли из режима электоральной конкуренции, и мы четко видели, как менялась их риторика, – рассказывает Артем Шрайбман в эфире Радые Св*бода. – В 2020-м они избегали спорных тем вроде Крыма. И тот же Виктор Бабарико, когда его спрашивали про тему рыночных реформ, он всегда пытался сглаживать эффект самого же себя как шокового терапевта.

По мнению эксперта, демсилы в тот момент понимали, что им нужно конкурировать за глубинного, нейтрального избирателя, потому что своя, ядерная аудитория у них уже была в кармане.

– И я думаю, что если бы у нас объявили свободные или частично свободные выборы, то люди, которые бы на них пошли, снова бы вернулись к такой риторике. Сомневаюсь, что даже в ситуации войны России и Украины они бы пытались говорить, что нам надо порвать все связи с Россией. Они бы все равно пытались апеллировать к максимальному числу избирателей, – предполагает аналитик. – Однако, повторюсь, после 2020-го демократические силы вышли из режима конкуренции за умы и вошли в состояние свержения Лукашенко.

И это, действительно, политическая война с применением таких карательных международных мер как санкций, но другого инструмента у них нет.

Шрайбман считает, что коммуникационная недоработка демократов оказалась в том, что они не смогли предложить своему домашнему избирателю, который все еще их слушал после выборов, – постоянно сжимающемуся полю людей – какую-то альтернативную позитивную повестку, что-то внутреннее, что-то про проблемы людей внутри страны.

– Взамен этого они, – говорит эксперт, – по сути, ретранслировали то, что говорили на встречах с западными политиками. И, возможно, это было тактической ошибкой.

Ведь логика электоральной кампании не может продолжаться слишком долго за ее пределами, где выборы – это не перманентный процесс, как в США, а разовое событие.

Тем не менее, я не вижу здесь какой-то колоссальной ошибки.

Другой вопрос, могли ли быть мобилизуемы условные «нейтралы»? Я в этом не уверен. Думаю, что силы, которые вытолкнули большую часть «нейтралов» в деполитизацию, находятся за пределами контроля любых политиков.

Эта деполитизация и нежелание связываться с опасной тематикой, а также усталость от грустных новостей намного серьезнее, чем какие-либо слова, которые могли бы сказать лидеры в изгнании.

– Поэтому, – продолжает Шрайбман, – пытаться усидеть на двух стульях: памяркоўных нейтралов, которые не хотят санкций, не хотят БЧБ, хотят дружить с Россией и одновременно на стуле своего ядерного, все более поляризующегося электората… Я не представляю, как это может сделать один человек или одна сила.

Сейчас мы рассуждаем о вещах, которые вне контроля человечества. Это более фундаментальные, полуприродные явления. Волна политизации схлынула и больше ты не убедишь человека, который не хочет читать про политику, начать про нее читать. Не убедишь его интересоваться и поддерживать тебя лишь потому, что ты как-то «танцуешь» с риторикой вокруг спорных вопросов.