О многих известных политзаключенных (Викторе Бабарико, Марии Колесниковой, Николае Статкевиче и других) ничего неизвестно уже почти год.
Журналист Зеркала под видом неравнодушного гражданина позвонил на прямую телефонную линию замминистра внутренних дел Николая Карпенкова — и спросил, что с политзаключенными и почему нет никакой информации. Вот, что там ответили.
Сам Николай Карпенков к телефону не подошел. Звонок приняла его помощница.
— Почему вы считаете, что нет информации об этих людях? Где должна быть информация? — поинтересовалась она.
— Так нигде нет! Я пробовал и письма отправлять: письма не доходят, на них никто не отвечает. В колонии на вопросы не отвечают. В публичном поле никакой информации нет.
— А какая информация вас интересует? В Беларуси есть люди, которые отбывают наказание в соответствии с уголовным кодексом — мы же не про каждого из них говорим.
— С людьми, которые находятся в тюрьмах, обычно можно встречаться и переписываться. Например, до Бабарико и Колесниковой никакая информация не доходит. Встретиться с ними нельзя, переписываться — тоже. Уже почти год. Хотел бы узнать, почему.
— Мы же не можем вам сразу сказать. Мы не знаем ситуацию. Чтобы разобраться в вашем запросе, нам необходимо время. Оставьте свой номер — вернемся к вам с результатом.
— Неужели сейчас не можете хотя бы что-то рассказать?
— Вы позвонили во внутренние войска (Николай Карпенков является замминистра внутренних дел и по совместительству возглавляет внутренние войска. — Прим.). У нас другая подведомственность. Надо время, чтобы разобраться.
— И сколько времени вам потребуется, чтобы разобраться?
— Когда будет проведена всесторонняя проверка и разбирательство по вашему заявлению.
— Сколько это может продлиться?
— Так я вам сказать не могу. Смотря какие обстоятельства.
— То есть сейчас вы вообще ничего не можете сказать о людях в тюрьмах?
— Конечно, нет. Оставьте номер — командующему внутренними войсками будет доведено ваше обращение. Тогда он сможет проводить проверки и разбирательства.
— Все-таки я хотел бы прямо сейчас хоть какую-то информацию от вас получить. Куда писать, куда звонить, чтобы узнать о состоянии людей?
— Вообще колонии — это департамент исполнения наказаний. Можете обратиться туда с письменным заявлением.
— Мне кажется, ничего я не добьюсь этим заявлением.
— Попробовать же стоит.
— Да я уже пробовал — и не я один. К сожалению, никакая информация не поступает и ничего неизвестно о людях в тюрьмах. Мне кажется, это ненормальная ситуация для нашей страны.
— Ну это ваше мнение.
— А вы так не считаете?
— Я так не считаю.
— То есть считаете нормальным, что в тюрьмах сидят люди, которые участвовали в политическом процессе?
— Если они отбывают наказание, значит, их вина была доказана. Это все, что я могу сказать.
