Дневник войны, глава 141. Каково это, собирать остатки прошлой жизни

Я думаю про смерть. И я очень боюсь, что дети в школьных сентябрьских сочинениях на тему «Как я провел/ла лето» будут писать: «Я видел/ла смерть». Потому, что дети моего дома ее точно видели, слышали и были шаге от нее.

За официальными данными прокуроров в Украине из-за российской вооруженной агрессии погибли уже больше полутысячи детей. Одна детская жизнь в этой жуткой статистике оборвалась 31.07.2023 года в моем доме.

Дарья, 10 лет, недавно вернулась с мамой в Украину, домой. В то роковое утро она проснулась, как только папа ушел на работу. Еще полусонная перебежала из своей комнаты к маме в спальню. Самый крепкий и нежный сон всегда в маминых объятиях. Они жили на восьмом этаже. Теперь эти объятия вечны.

Мой дом напоминает теперь безжизненную пустоту.  Вокруг – пыль, грязь и руины, что были чьей-то жизнью.

Выходишь из подъезда и идешь мимо места, где нашли первого погибшего возле автомобильной стоянки во дворе. Стереть воспоминание, что здесь лежал труп, накрытый черным мешком невозможно.

Поднимаешь взгляд – и видишь черную дыромаху вместо девяти жилых этажей. Как-будто страшный ненасытный зверь выпотрошил их нутро.

Как жить, когда рядом со стеной твоей квартиры висят железобетонные лохмотья и валуны, время от времени мигрируя с одного бывшего этажа на другой?

Как жить, когда через стенку – кладбище, где были погребены заживо трое?

В моем доме теперь не живут дети. Детская площадка, которая еще совсем недавно, была оживленной игровой площадкой, сейчас больше похожа на эпизод из фильма ужасов – погнутые от взрывной волны турники, сдутый мяч, оторванные качели, лежащие в осколках…

В доме, в целом, теперь мало, кто живет. В основном приходят днем между тревогами убирать осколки и обломки в своих квартирах. Долго внутри не будешь – жара под сорок градусов.

Я тоже приходила навестить дом. Приоткрыла пленку, которой завешен оконный проем, собирала осколки и рассматривала выгнутый от взрывной волны металлический подоконник, узнала свою москитную сетку, висящую на орехе... Как вдруг все вокруг и под ногами затряслось.

Четыре мощных толчка вибрации один за одним. Все за окном стало бело-серым, видимость пропала и снова послышались крики людей.

Обвал аварийных конструкций очередного этажа. Теперь в доме еще одна дырка.

На момент обрушения (второго после прилета) в разрушенных квартирах были люди – забирали то, что еще можно забрать, то, что наживалось годами. К счастью, все успели выбежать на улицу, никто не пострадал.

– Внучка нам строго-настрого запретила туда заходить. Щели между стенами по 15 сантиметров и каждый день увеличиваются. Но там осталась уцелевшая техника. Ее я бы тоже не пустила, а нам уже за 70 – как будет, так будет. Планировали рано утром пойти забрать, пока не так жарко. Мужу нельзя быть в душном помещении – после инсульта недавно.

Проснулись даже раньше будильника. Был очередной российский прилет. Бахнуло сильно. В коридоре, где я сплю, затрясся шкаф.

Встали, я взяла инструменты, муж взял лекарства, на случай если плохо станет, и пошли. Мы уже почти заканчивали, как вдруг начался такой ужасный грохот, будто несколько огромных сервантов с посудой спустили по лестнице. Стены затряслись, ничего не видно. Мы наощупь пробрались к двери и, не помню уже как, очутились на улице. Думали: все, конец, останемся под завалами…

Жалко, впопыхах забыли лекарства там, – рассказывает соседка.

«Только не со мной», «Такого никогда не случится», «Низкая вероятность». Это фразы-архаизмы, о которых нужно забыть не только в Украине, но и мире. Российский зверь, что питается кровью этносов, не знает географических границ.

За последние дни враг несколько раз атаковал Кривой Рог «калибрами» и ракетами Х-59. Я не единожды просыпалась от их пролета рядом. Это самый противный звук в мире. Особенно – когда они переходят на гиперзвук.

Удивительно как тело привыкло уже за секунды вскакивать с кровати и моментально просыпаться. А еще – искать из большего зла меньшее. Если пишут, что летают беспилотники – можно спать. Потому, что после разведки, как правило, идет ракетный обстрел, а значит, следующие ночи будет не до сна.

Такое оно, уходящее разбомбленное лето второго года полномасштабного вторжения.

А в детстве конец лета – это последняя неделя у бабушки с дедушкой, где тебя откармливают витаминами в виде дынь, винограда, арбузов, кукурузы и сладких груш, сок от которых бежит аж по животу.

Ты мчишь в летний душ, отмахиваясь от приставучих ос, и блаженно стоишь под мощным напором воды и свежим ветерком, что обдувает влажное тело. И так тебе хорошо, и кажется, что нет ничего лучше этого!

А потом берешь мочалку из люффы, что напоминает высушенный огурец, и мылишь ее до тех пор, пока не покроешься с ног до головы пушистой пеной. И сдуваешь-сдуваешь пузырьки, что становятся перламутровыми на солнце.

После душа снова просыпается аппетит. Бабушка в беседке уже ставит на стол огромное блюдо пирожков с соленым творогом и сметаной, а дедушка наливает прохладный компот из смородины…