Павловский: «Они призовут столько, сколько потребуется, но все время будут говорить о частичной мобилизации»

— По поводу введения мобилизации Путин колебался, и это видно. Для женщин российских семей нет эмоциональной разницы между всеобщей и частичной мобилизацией. Они просто не хотят отпускать своих детей, мужей. И Путин это еще чувствует, но у него нет выхода, — говорит Глеб Павловский в интервью каналу «Ходорковский Live».

Павловский считает, что люди, которые живут в России, не верят официальным данным, согласно которым на фронт призовут 300 тысяч человек.

— Я живу в России, и здесь нет никаких представлений, что власть, которая начинает что-то делать, будет считать себя ограниченной собственными заверениями. Они призовут столько, сколько потребуется, но все время будут говорить о частичной мобилизации.

Правда, непонятно зачем и куда эти люди? Приготовлено какое-то сильное контрнаступление? Тогда в этом есть какой-то военный толк. А если всех просто распихать по границе фронта, то это ничего не дает, а скорее создает проблемы.

При этом политолог отмечает: у власти всегда была сделка с обществом, которая гарантировала человеку выживание. Как она работает сегодня, непонятно, ибо власть перестала говорить с людьми.

— Эта сделка основана на тренде понижающей адаптации. Человек из населения знает, что у него будет возможность адаптироваться к изменяемым обстоятельствам, которые, как правило, изменяет власть. И если раньше власть могла сказать: «Вы будете жить плохо, но выживете», то сейчас некоторые не выживут. Тогда человек должен понять, что защищает родину? Но она у него не ассоциируется с Херсоном.

Власть замолчала и перестала говорить с людьми. Ничего людям не объясняют: даже обмен пленными проведен так, будто бы это тоже какая-то «спецоперация», и он не вызвал никакого восторга. Большинство людей в России не знают, что им делать с Медведчуком.

Павловский также констатирует, что сегодня в России не идет речи о протестном потенциале, потому что люди в горе.

— Сейчас речь идет о вмешательстве и угрозе жизни людей. И когда-нибудь люди поймут, что власть перешла черту, и начнут действовать, но, когда это будет, неизвестно.