«Изюм. Еще пятеро чьих-то любимых детей, сваленных в яму в земле»

— В Изюме закончили эксгумацию тел из братских могил. Среди четырех сотен взрослых тел — пятеро детских. Ненасытное зло во главе с верховным упырем продолжает калечить Украину, — пишет Маша Рупасова. — Ни за чем. Ну ни за чем. Не защищают так никого — даже если предположить, что хоть у кого-то была такая идея, а ее не было, никогда.

Никогда и никого Путин защищать не планировал даже внутри своей собственной (украденной вместе с будущим у нас) страны — любой представитель соцсектора вам это подтвердит. Можно в этом убедиться, заехав в областную больницу с инсультом.

Я читаю ВКонтакте про «наши ребята не могли» и думаю, господи, да вы же сами боитесь встретить этих ребят в темном переулке.

Москва пустеет, когда в ней беснуются пьяные вдв-шники — а ведь это еще достаточно интеллигентные представители своей профессии, они просто ср*т в фонтаны и почти не до смерти бьют тех, кто показался им недостаточно почтительным. Соблюдают, можно сказать, приличия.

«Наши не могли» морить голодом украинских военнопленных. О, это вы, видимо, никогда не были в наших домах престарелых — километрах в трехстах от крупного города. Вот бы вы о**ели.

Изюм. Еще пятеро чьих-то любимых детей, сваленных в яму в земле. Это к тем сотням детей, уже убитых и искалеченных Путиным и его солдатами. К Мариуполю, превращенному в гигантскую братскую могилу. Где убит каждый шестой житель.

Девочка из Мариуполя пишет: «А многих никто и не ищет, они погибли целыми семьями».

Можно ли желать своей родной стране поражения, спрашивает меня одна собеседница (долг мужчины — сражаться за родину, но мужа спрятала на даче)? О, да. Единственное, что сейчас можно пожелать своей родине, опасной как бешеная собака — это поражения. А потом — страшного прозрения и долгого, бесконечно долгого покаяния.